Никто из нас не догадывался как будет сложно работать в ковидном госпитале. Перед работой нам несколько раз проводили инструктаж. Заходя каждый знал, где у него будет рабочее место и чем конкретно предстоит заниматься. Каждый из мед.работников в своей практике ранее сталкивался и со сложными пациентами, и с ненормированным графиком, и с тяжелыми условиями труда.
Возможно именно поэтому многие недооценивали трудности, с которыми пришлось столкнуться. В начале каждой вахты четко видна разница между теми, кто закончил работу и теми, кто только приступает к ней. Полное опустошение, моральное и физическое истощение у первых, и растерянность во взгляде у вторых.
Моя первая вахта началась символично 1 сентября. К этому времени в ковидарии уже была отлаженная система работы. Я думал, что мне не составит труда работать в приемном отделении, ведь в своей обычной жизни я практически ежедневно сталкивался с приемом экстренных пациентов.
В первую же смену рекорд по количеству поступивших пациентов. Наплыв был настолько велик, что я начал паниковать, что не успеваю должным образом осмотреть и опросить каждого. От чего температура тела начала расти, защитные очки стали предательски запотевать. В какой-то момент я практически перестал видеть, что происходит вокруг. А машины скорой помощи все продолжали и продолжали привозить пациентов. Я чувствовал себя так, будто меня кинули в ледяную реку, а я не умею плавать. И все мои попытки выплыть на берег были тщетны. Я не помню, как закончил первую смену. Честно говоря, я не помню, как отработал первые дня четыре. Я просто расслабился и течение той самой ледяной реки несло меня в неизвестном направлении. Через несколько дней я адаптировался, выработал для себя схему работы, которой придерживался весь оставшийся срок.
После двух недель изоляции я вышел на работу. И буквально через несколько дней мне вновь предложили зайти на вторую вахту. Пациентов было настолько много, что пришлось экстренно расширять врачебный штат. Но на этот раз я должен был работать в качестве врача терапевтического отделения. Я мог отказаться, но для меня это был своеобразный вызов самому себе. Справлюсь ли я? Казалось бы, второй раз должно быть легче. Однако я вновь ошибался. В приемном отделении мы придерживались четкого графика: 6 часов работы, 12 часов личного времени. В терапевтическом отделении ты работал 24 часа в сутки. Даже находясь в «зеленой» зоне, тебе постоянно поступали звонки или сообщения о состоянии твоих пациентов, а порой приходилось заходить в свое свободное время в «красную» зону, поскольку кому-то из пациентов немедленно требовалась помощь. Информации было настолько много, что при любом удобном случае хотелось просто спрятаться от всех. Еще более невыносимо было общаться с людьми из внешнего мира, где жизнь шла в совершенно другом ритме. Мозг просто не выдерживал. Я все ждал, когда же пройдет тот самый период адаптации, как в прошлый раз, и станет легче. Но легче не становилось. К концу второй вахты в голове крутилась лишь одна мысль: «Я больше так не могу». И только потом я узнал, что эта мысль была в голове каждого моего коллеги.
По прошествии времени эмоции притупились. Мозг удивительная штука. Чтобы защитить себя он напрочь стирает весь негатив. И сейчас, вспоминая тот период времени, мне кажется, что ничего необычного с нами не происходило, а это была всего лишь работа, с которой мы все хорошо справлялись. И лишь иногда, когда я смотрю на серию своих работ «Хроники Covid-19», я вспоминаю то самое чувство, будто меня бросили в ледяную реку, а я не умею плавать.